Справиться со сложностями людям помогает дом. Для тех, кто борется с зависимостью, таким местом на время становится реабилитационный центр «Рождённые жить». Здесь помогают восстановить физическое и психологическое здоровье, учат решать проблемы и брать ответственность за себя и свою жизнь.
Матвеева Дарья Владимировна, руководитель реабилитационного центра «Рождённые жить»:
- Меня зовут Дарья Владимировна, я являюсь руководителем реабилитационного центра «Рождённые жить». Я психолог, работаю в системном семейном подходе.
Хотелось бы, наверное, поговорить про распорядок дня. Ребята просыпаются в 8 утра, делают зарядку, завтракают и у нас начинаются мероприятия: это работа по шагам, терапевтическая групповая работа, индивидуальная работа с психологом, арт-терапия с разбором и анализом, кинотерапия обязательно с шерингом (прим. ред. «шеринг» — называние чувства, которое человек испытывает в связи с чем-либо). У нас существуют и досуговые мероприятия, такие как игра, такие как баня. У нас есть свой теннисный стол. Ребята с удовольствием играют, устраивают турниры по шахматам и шашкам, устраивают КВНы, турниры по волейболу, по баскетболу — у нас на нашей территории стоит баскетбольное кольцо. Ребята очень любят эти мероприятия, сами их организовывают.
Мы обязательно отмечаем все дни рождения наших резидентов, ребята любят организовывать шашлыки на природе.
Каждый вечер подводится итог дня. Это групповая работа: ребята пишут в своих дневниках, в самоанализах, как у них прошёл день. То есть подробно разбирают в группе с психологом и консультантом, и подводят итог своего дня.
Особый акцент мне хотелось бы сделать на нашей комплексной программе реабилитации, которая рассчитана на 6 месяцев. Наверное, самые часто задаваемые вопросы от резидентов и родственников: «А почему программа рассчитана именно на 6 месяцев?».
Наша программа разделена на 3 этапа. Первый этап — дореабилитационный, так называемый «критический» этап. Здесь работа ведётся с отрицанием пациента. Пациент адаптируется к условиям, к правилам и, в конце концов, к группе. Этот этап рассчитан от 1 до 2 месяцев.
Следующий этап — от 2 до 4 месяцев, пациент учится ответственному поведению. Здесь уже предусмотрена первичная диагностическая семейная сессия — приглашаются родственники пациента. Здесь уже с резидентом психолог занимается индивидуально, помимо групповой работы. Пациент уже пишет аналитические задания, пишет самоанализ.
Третий этап — завершающий, это от 4 до 6 месяцев соответственно. Здесь целью этого этапа является понимание самого заболевания — зависимости, установки на трезвую жизнь. Здесь проводится заключительная выпускная семейная сессия.
Вы знаете, качество жизни выздоравливающих наших пациентов гораздо выше, нежели чем у не зависимых людей. Это абсолютно точно я вам могу сказать, и проверено не только мной.
У нас есть обширная практика работы с пациентами с двойными диагнозами. Как я уже говорила, в нашем штате есть психиатры, наркологи. Поэтому мы имеем возможность сопровождать таких пациентов, и психиатры их мониторят и курируют, и имеем возможность выписывать терапию, если таковая требуется.
Моей особой гордостью как руководителя является формат групп для родственников наших пациентов. Причём хочется особо отметить, что группа наша растёт вширь, так скажем. Приезжают родственники даже из других центров и достаточно длительное время проходят наш курс по созависимому поведению. Вы знаете, мы завернули, не побоюсь этого слова, всё самое «вкусное». На наших группах мы даём не только информационный базис. Мы также имеем возможность и приглашаем вас на психотерапевтические группы для родственников.
Канонникова Галина, клинический психолог:
- Здравствуйте, меня зовут Канонникова Галина, я клинический психолог, опыт работы в наркологии 20 лет. Кроме того, я занимаюсь психотерапией — я сертифицированный гештальт-терапевт, тренер Московского гештальт-института и супервизор. Здесь я работаю где-то полгода, в данном центре. В принципе, могу рассказать о том, что такое зависимость, и я считаю, что зависимость — это довольно всеобъемлющее заболевание. Оно не зависит от того, что принимает пациент: наркотики, алкоголь, играет ли он в игры, сидит в компьютере или что-либо ещё. Вся зависимость одинакова.
Собственно наша работа направлена на то, чтобы человек осознавал, что такое зависимость, то есть это признание своей болезни. Потому что один из первых симптомов заболеваний — это отрицание самого заболевания. Практически все пациенты говорят, что они не больны, они употребляют понемножку и всё контролируют. Вообще, любой зависимый человек мечтает контролировать собственно употребление любого вещества, будь то химический препарат, или игра, или, опять-таки, другой человек. И, соответственно, первое — это признание самого заболевания, признание своей неуправляемости и собственно работа над самой зависимостью.
Консультанты центра в основном занимаются мотивационными и какими-то тренинговыми задачами, лекционными задачами. Они дают огромную работу по 12-шаговой программе. Мы как психологи больше занимаемся работой с психикой. Собственно лечение должно проходить довольно длительно. Практически все хотят за 2 недели, за месяц вылечиться. Сие, к сожалению, невозможно. Потому что психика — это довольно сложный механизм, и зависимость развивалась очень долго. И любая перестройка в психике занимает большое количество времени.
Собственно работа должна быть направлена на то, чтобы всё-таки человек занимался своей зависимостью не месяц, не два, желательно, как минимум в стационарном варианте, полгода и дальше это лечение всю жизнь. Ну вот как говорил один зависимый о том, что болезнь — это как эскалатор, который идёт вниз, а я бегу при этом наверх. Как только я останавливаюсь, болезнь меня увозит обратно вниз.
Соответственно, наша задача мотивировать пациентов. Но мы скорее используем не силовые какие-то механизмы, а именно мотивирующие на то, чтобы психика осознала, что ей нужна помощь. Ну и собственно человек осознал, что ему нужна помощь, чтобы он научился её просить. Практически ни один зависимый не умеет её просить, это помощи. Он умеет требовать или отрицать, что ему нужна поддержка. А просить по-человечески он, к сожалению, не умеет.
Но, собственно, наша работа, почему она ещё такая длительная — в закрытом помещении, в закрытый условиях человек сталкивается с большим количеством напряжения. Так вот, наша задача — научить человека проживать это напряжениею Чтобы, когда он вышел на улицу и остался без нашей поддержки или без такой каждодневной работы над его зависимостью или каждоминутной, как она у нас, чтобы он смог справляться с этим напряжением самостоятельно. Собственно, само напряжение, с которым мы сталкиваемся, — наша задача его не непосредственно удовлетворять, а учить человека проживать. И это происходит в контакте с терапевтом, это происходит в контакте с нашими консультантами, это происходит в контакте и с другими ребятами из центра.
Ещё хотела бы сказать, что большая часть работы ведётся в групповом формате, то есть ребята практически все задания сдают на группу, но за исключением некоторых. И в основном работа с зависимостями ведётся в группе. Для чего это сделано: в принципе любой специалист для зависимого будет немножко считаться… «ну вы не кололись, вам не понять», например. Это я слышу очень часто от своих пациентов, потому что да, я действительно никогда не была «на системе» и я не знаю, что это такое. И в этом смысле работа в группе может помочь человеку обращаться за помощью и поддержкой, минуя или испытывая стыд, который переносим для психики, а не который меня загоняет куда-то в угол. Кроме того, ребята могут делиться опытом, поддержкой друг другу и, опять-таки, рассказывать, как проживать те или иные события жизни по-другому. Потому что у каждого, пусть и зависимого человека, есть какие-то свои ресурсные вещи, и для другого человека это может стать очень полезным.
Кроме того, группа — это модель материнского объекта, ну если смотреть на психотерапию как на глубину. И, опять-таки, те взаимодействия, которые складываются с группой, коррелируют с тем, как отношения складывались с материнским объектом. Соответственно, на группе можно прожить какие-то моменты, которые были невозможны или сложны в отношениях с собственно реальной матерью.
Но, собственно, и кроме того мы работаем и созависимыми. Опять-таки, я повторюсь, что созависимость — та же самая болезнь, что и зависимость. И наши родственники также больны зависимостью, просто их объект зависимости не наркотик, не игра, не что-либо другое, а именно их зависимый родственник: их сын, муж, или жена, или кто-то ещё. Соответственно, работа ведётся опять-таки в групповом формате, это если говорить о психотерапии в нашем центре. Ведутся группы с созависимыми родственниками и там есть, они включают в себя лекционные какие-то материалы, где люди просто узнают какую-то именно информацию о том, что такое зависимость, как она протекает и как с этим справляться. И кроме этого на психотерапевтических группах можно обсудить какие-то моменты, которые, опять-таки, важны для самих созависимых. Хочу заметить, что сами созависимые порой нуждаются в большей поддержке, чем зависимые, и, собственно, мы направлены на то, чтобы и с семьёй была работа.
Некоторые созависимые считают, что они ничем не больны и болезнь связана только с самим ребёнком, который или употребляет, или что-либо ещё, но наша здесь задача — чтобы человек, опять-таки, не отрицал свою болезнь, а включался в процесс. Мы, собственно, с ними связываемся, мы их как-то мотивируем на группу, но понятно, что иногда убедить человека невозможно. Ну тогда приходится смиряться и выстраивать какие-то границы с созависимым родственником для самого пациента. Но это он потом уже определяет сам, на первых этапах мы ему в этом помогаем.
Могу сказать, в чём особенность медицинского психолога в работе в центре. Порой к нам поступают пациенты в сложном психическом состоянии: это могут быть психозы, и наша задача иногда отделить: психоз возник на фоне употребления того или иного психоактивного вещества или психоз возник на фоне какого-то сопутствующего заболевания — органического или эндогенного. Собственно, для этого мы работаем, мы проводим патопсихологическое обследование, опять-таки наблюдение за тем, как живёт пациент, передача по смене того, с какой динамикой встречался пациент — всё, позволяет оценить его состояние и более-менее предположить тот или иной диагноз. И если мы видим, что человек нуждается в уже не только в психологической помощи, но и в медицинской, мы можем вызвать сюда или психиатра, или нарколога, или специалиста-терапевта, невролога и т. д., и т. п. Это то, что касается какой-то особенности именно клинического психолога в работе с зависимыми. Ну и понимание, опять-таки, — для клинического психолога важно понимание динамики заболевания, о том, на каком этапе сейчас находится человек, и работа с состоянием как раз. Чтобы мы могли не личность обвинять в том, что сейчас происходит, а мы могли просто видеть, какая часть заболевания сейчас выходит на первый план. И тогда у нас есть какие-то механизмы работы. Но опять-таки конечно же у нас индивидуальный подход ко всем пациентам, всё-таки мы работаем в большей степени с личностью, хотя знание каких-то нозологий и заболеваний даёт нам возможность просто отделить заболевание от личности.
Я могу ещё сказать о том, что важно, что работа здесь практически 24 часа в сутки. Даже когда здесь нет психолога, здесь существует терапевтическое пространство, которое создано всеми участниками реабилитационного процесса: как самими резидентами, так и лечебной командой. Собственно, даже когда нас нет и мы не можем найти какие-то слова, группа может найти какие-то важные слова, консультанты могут найти какие-то важные слова для человека и, опять-таки, помочь ему справиться с тем или иным состоянием, в которое он попал.
Ангелина, выпускница реабилитационного центра «Рождённые жить»:
- Меня зовут Ангелина, мне 22 года. Моё первое употребление было в возрасте 13-ти лет. Так получилось, что связалась с неформальной компанией и попробовала наркотики. Можно сказать, что в первый раз мне сразу понравилось, что-то я в этом нашла своё.
В принципе, употребление систематического характера длилось до 19 лет. Первые, наверное, года 4 последствий как таковых особо не было. Ну было параллельно учёба, свои какие-то увлечения, хобби, но сопутствующие были вещества всегда. И, наверное, вот как раз в 17-18-19 лет я поняла, что со мной что-то не так потому, что наркотики стали основным, что меня интересовало в моей жизни. И в итоге всё свелось к тому, что я в принципе сделала выбор только в их пользу. Если ещё до этого как-то у меня были какие-то увлечения, учёба, были взаимоотношения с родителями… Но, понятное дело, они вследствие употребления ухудшались с каждым годом, но под конец они совсем уже свелись к минимуму, мы перестали общаться, я перестала появляться дома, мы постоянно ругались.
И в 19 лет я попала на первую реабилитацию, прошла её на протяжении года, но у меня появилась теория и знания о зависимости, но признания проблемы как таковой именно в себе у меня не было. И поэтому я считала, что я особенная почему-то, хотя мне на протяжении всего года огромное количество людей говорили, что я не особенная, что это действительно болезнь, это проблема. Но, в общем, я решила испробовать это всё на своём опыте, и по выходу из первой реабилитации я практически сразу сорвалась.
Самое ужасное, что после первого употребления ничего не произошло, мир не рухнул, и я подумала, что можно дальше употреблять. Это было ошибочным мнением, и в конце концов после срыва употребление гораздо хуже, гораздо страшнее. И всё, что нарабатывалось у меня до этого годами употребления, возвратилось за несколько месяцев буквально снова волной.
И у меня всё равно была маленькая ремиссия после первого центра, и я попробовала опять наладить контакты с родителями, попробовала ходить в сообщество, выздоравливать. Самостоятельно поступила в университет, начала работать, но внутри всё было просто ужасно. Я не представляла, как можно вообще проживать трезвую жизнь и всё сводилось к какой-то рутине, быту. Но я-то знала, что можно как-то исправить положение, и нет-нет, начала опять употреблять. И снова «села на систему».
После срыва ощущения ещё хуже: приходит понимание того, что всё, что мне давали год на реабилитации, те знания, которые я получила, это всё было про меня, причём про меня вообще без единого сомнения. И у меня встал выбор в конечном счёте: либо я сейчас умру, либо обращусь за помощью и приеду в центр.
Я сделала выбор в пользу жизни и поняла, что всё-таки, наверное, хочется чего-то достигнуть и хочется вырваться из всего этого.
В реабилитационном центре «Рождённые жить» работают опытные профессионалы. Они помогли не одному десятку пациентов начать новую жизнь без зависимости, с правильными ценностями и установками.
Избавиться от зависимости реально, но нужна мощная поддержка. Получить её среди старых связей невозможно. Поэтому позвоните в центр и запишитесь на консультацию. Новая жизнь ждёт, стоит только сделать первый шаг.
