Зубрицкий Денис: Привет, друзья. Сегодня у нас в гостях Катя. Она столкнулась с проблемой зависимости. На сегодняшний день у нее 17 месяцев чистоты. Привет, Катя. Расскажи немножечко о себе.
Екатерина: Привет, ребята. Мне 40 лет. Я действительно 17 месяцев остаюсь чистая. На сегодняшний момент так.
Зубрицкий Денис: Расскажи, пожалуйста, во сколько лет у тебя было первое употребление, и что это была за вещество, какой наркотик?
Екатерина: Не знаю, к сожалению или к счастью, скорее, к сожалению, мое первое употребление было в 1996 году. На тот момент мне было 16 лет. Это был самый тяжелый наркотик – героин. Тогда его было вполне достаточно. Это был массовый первый снег в России. Я попала под эту волну.
Зубрицкий Денис: Я так понимаю, ты не сразу начала употреблять внутривенно. Сколько потребовалось времени, чтобы прийти к этому?
Екатерина: Как многие зависимые люди, я начала с простого употребления через нос. Но мне ребята очень быстро объяснили, что не стоит переводить вещество, и научили меня это делать внутривенно спустя максимум месяц.
Зубрицкий Денис: Расскажи, как долго у тебя продлился этот марафон – система внутривенного употребления героина?
Екатерина: К сожалению, его на тот момент было очень много, он был в доступе и стоил не очень дорого. Употребляла я в течение года. Это была система. Это было каждодневное употребление, возможно два раза в день.
Зубрицкий Денис: Как мама отреагировала, когда узнала, что ты попала в такую беду? Как получилось остановиться?
Екатерина: С мамой получилась очень интересная история. Для того, чтобы покупать себе вещество, за время, пока я сидела на системе, я отучилась на парикмахера и на тот момент очень неплохо и обладала очень хорошими навыками в парикмахерском искусстве. Естественно, мама обращалась ко мне с целью, чтобы я ее красиво причесала. Находясь под кайфом, я совсем забыла про то, что я наркоман, и сняла кофту с длинным рукавом. Когда мама увидела мои жуткие руки, это были абсолютные синие руки с синяками, с «дорогами», всё, как у наркоманов.
Наверно, это были первые седые волосы у моей мамы, потому что она жутко испугалась. Она не поняла, как ее девочка, бывшая спортсменка, стоит с такими жуткими руками, и спросила: «Что с тобой происходит?». На что я ей ответила совершенно спокойно: «Мама, я колюсь героином».
Зубрицкий Денис: Как ты остановилась?
Екатерина: Скорее всего, на тот момент у меня еще не так сильно отмирал мозг. У меня включился инстинкт самосохранения. Я просто не знала, как мне поступать. Я попросила маму, чтобы она помогла мне.
Зубрицкий Денис: Я так понимаю, ты держалась на зубах? Расскажешь поподробнее?
Екатерина: Тогда в 1996-1997 годах у нас были наркологические больницы. Это были государственные больницы. Но, к сожалению, все ребята, которые на тот момент ложились в эти больницы, никто не вылечился по одной причине, что все вещества можно было купить, прямо не выходя из стационара.
Я очень серьезно умоляла, просила маму, чтобы она не клала меня в эти больницы, потому что я знала, что я оттуда не приду. У меня было интуитивное чувство, что этот вариант мне не подходит, поэтому я попросила маму, чтобы она закрыла меня дома, чтобы она забрала у меня из доступа тогда еще были домашние телефоны, чтобы она никому не открывала дверь, потому что было очень много товарищей, которые могли зайти за веществом.
Было очень много входящих звонков на домашний. Я просила маму, чтобы она никуда не выпускала меня в течение двух недель.
Зубрицкий Денис: Как долго у тебя продлилась ремиссия после этой истории с годом употребления внутривенно? Сколько лет ты оставалась чистой? Как складывалась твоя жизнь в этот отрезок?
Екатерина: Мне безумно повезло, потому что в 1997 году не были так распространены препараты, которые снижали бы ломку. Мне приходилось перекумариваться, «ломаться на сухую». Это настолько въелось мне в память, мне было настолько больно, некоторые моменты я помню даже до сих пор. Я попросила маму обезопасить меня, увезти в другой регион. Так мне было 16 лет, у меня еще оставалось желание жить, существовать.
Потом мне просто повезло. В 1997 году я повстречала человека, которого жутко полюбила, это мой первый супруг. На влюбленности, на хорошем крепком браке, на ребенке, который родился у меня, я очень долго оставалась трезвой.
Оставалась я трезвой до 2009 года, до того момента, пока я жутко не устала, работая и зарабатывая деньги. Несмотря на то, что я была очень рада рождению первого ребенка, к сожалению, он родился не совсем здоровым, поэтому очень много лет я зарабатывала на то, чтобы собирать ее здоровье. Поэтому мне удалось так долго оставаться трезвой.
Зубрицкий Денис: Это было основной мотивацией, и в то же время основным стрессом, который когда-то в будущем привел к срыву?
Екатерина: Да, потому что зарабатывая деньги и вкладывая в ребенка бесконечное количество финансовых средств, я была вынуждена много работать, я находилась в жутком напряжении и абсолютно ничего с этим не делала. Настал год, когда я не знала, куда себя деть. Мне было настолько плохо. У меня еще случились неприятности на работе. Единственное, что мне пришло тогда в голову, это пойти и употребить то, что я люблю, то, от чего я действительно расслабляюсь. Естественно, это мое вещество.
Но, к сожалению или к счастью, на тот момент у меня не было выходов на тех людей, которые мне могли бы поставлять мое вещество, героин. Я обратилась к другому человеку и употребила новое для себя, более тяжелую синтетику, в связи с чем, говоря по-наркомански, отъехала. В 2009 году у меня случился передоз. Это было разовое употребление. Меня еле спасли, еле откачали. Это была реанимационная процедура с адреналином прямо в сердце, и я чудом выжила.
Зубрицкий Денис: Что всё-таки послужило мотивацией снова не начать употреблять? Это страх или, возможно, сила воли?
Екатерина: После того, как меня откачали в 2009 году, у меня был жуткий страх и безумное чувство вины. У меня же получалось много лет оставаться трезвой, с 1997 по 2009-й. Я себя очень сильно ругала за то, что в 2009 году единственное, что я нашла для себя, это пойти уколоться метадоном. Когда я окончательно пришла в себя спустя двое суток, я реально понимала, что у меня дома остался ребенок и моя мама, о которых тогда никто бы не позаботился, потому что я была единственным источником дохода. Если бы я не выжила, мой ребенок остался бы один. Да, это жуткий страх.
Зубрицкий Денис: Спасибо. Мы еще немножко беседовали за кадром, ты рассказывала о своей реабилитации. Мне бы очень хотелось, чтобы ты поделилась с нашими зрителями тем действительно страшным, кошмарным периодом перед реабилитацией. Как получилось, что ты попала в реабилитационный центр?
Екатерина: Действительно, есть, что вспомнить. У меня когда-то была задача родить ребенка в 30 лет. Мне это удалось. Я ждала ребенка в 30 лет. Но, к сожалению, как женщина услышала такие фразы, которые никак не умещались у меня в голове, когда отец моего второго ребенка сказал о том, что он меня не любит, и, как мне тогда казалось, будущего ребенка.
Я считаю, что это явилось некоей отправной точкой в тот тяжелый срыв, про который я расскажу чуть дальше. Я родила ребенка в 2012 году, какое-то время за ним ухаживала, кормила, в течение года был период лактации. Но, так как я человек зависимый, мне очень сложно жить с ощущением ненужности, неполноценности. У меня очень четко фонило ощущение того, что я ненужная женщина, и даже где-то проскакивало, что этот ребенок не нужен отцу. Мне как женщине очень обидно понимать, что я рожаю ребенка в никуда.
Потом наступил такой период, у меня всё еще оставалось чувство страха, плюс у меня на тот момент уже было двое детей, и я точно знала, что тяжелые наркотики для меня отравляющие вещества. Мне тогда показалось, я могу употреблять алкоголь. К сожалению, мое потребление алкоголя тоже не поддавалось контролю. С момента первой рюмки я жутко сильно пила в течение года. Так не пьют, наверно, даже мужчины. Мои дозы превышали нормы. Это были очень токсичные дозы в большом количестве.
Я допилась до белой горячки. На тот момент моему младшему ребенку было всего четыре года. Каким-то очередным чудом, на сегодняшний день я точно понимаю, что Бог меня любит, где-то на каком-то остатке материнского инстинкта я ушла лечиться в госучреждение, заплатив туда денег, чтобы не вставать на учет.
Но, пролежав 28 дней в госбольнице, я вшила себе блокаторы, как мне рекомендовали наркологи. Я продержалась недолго с блокаторами, год.
Зубрицкий Денис: Мне очень интересно было бы узнать твое мнение. Помогло ли тебе нахождение в государственном учреждении как-то справиться с проблемой?
Екатерина: По выходу из больницы я начала пить из-за того, что мне было плохо от ненужности, неполноценности, низкой самооценки. Где-то я себя считала вообще просто не женщиной. Выйдя из больницы, ситуация абсолютно никак не поменялась. Но к тому фоновому состоянию, с которого я начала пить, добавилась еще апатия, состояние овоща, потому то количество препаратов, именно медикаментозных, ввели меня в состояние безжизненности. Мне было всё равно, просыпаюсь я утром, в обед или вечером, у меня всегда было одинаковое эмоциональное состояние.
Я неадекватно реагировала на все ситуации. Грубо говоря, я была просто всегда подавлена. Я не считаю, что госучреждение способно мне помочь быть счастливой.
Зубрицкий Денис: Расскажи, тоже очень интересные моменты, твои ощущение себя как человека в социуме.
Екатерина: Алкоголь меня очень сильно убил. Учитывая то, что на тот момент мне уже было 35 лет, это был износ организма, это было настолько потерянное состояние, что я не могла включиться в социум. Мне после госучреждения понадобилось порядка двух лет для того, чтобы адаптироваться самостоятельно. Я тогда не обращалась за помощью, у меня не было никакой психокоррекции специалистов. Мне понадобилось два года для того, чтобы социализироваться и устроиться на работу. Но это тоже было, к сожалению, ненадолго.
Зубрицкий Денис: Я очень часто общаюсь с ребятами, кто в прошлом употреблял наркотики, алкоголь, с ребятами, кто находится в активном употреблении и нуждается в помощи. Я часто слышу такие слова, что «я не чувствую себя с этой планеты». Как ты можешь дать свой комментарий к этой фразе?
Екатерина: Я, как человек зависимый, склонна избегать внешних факторов. Для меня изоляция – это вполне нормальное состояние. Я не умею быть частью чего-то. Изоляция для зависимого человека – это зона комфорта. Если у меня нет веществ, если у меня нет наркотиков, то я изолируюсь в своей голове. Я не могу взаимодействовать с окружающими, такое есть, что потом и привело меня к дальнейшему срыву.
Зубрицкий Денис: Расскажи, пожалуйста, о последних днях перед реабилитацией.
Екатерина: Это был очень тяжелый период. На тот момент моей старшей дочери было 18 лет. По своей глупости я общалась с теми людьми, которые активно употребляли то вещество, которое я люблю. Если совсем вкратце, мое последнее употребление тяжелых веществ было в течение полугода, но это было очень жесткое употребление, в большом количестве, без какого-либо понимания того, что я в себя колю, как я это делаю, и где я это делаю. Это было употребление как будто неживого человека.
На тот момент мне уже было 39 лет. Это был срыв на героине. Самое жесткое, что могло со мной произойти, это то, что мой старший ребенок увидел мой передоз. Несмотря на то, что я тогда вернулась с того света, я у ребенка увидела вертикальные слезы, которые сподвигли меня на то, чтобы как-то пытаться выкарабкиваться из той дыры, в которой я находилась. Но мои действия, как у человека в активном употреблении, были больше хаотичные и неадекватные.
Мне очень сильно повезло, что в том активном употребление включилась моя двоюродная сестра, которая знала меня другим человеком. Она знала меня адекватной матерью. Но в этот период она поняла, что со мной происходит что-то не то. Исключительно с ее подачи за мной приехала интервенция, и в ноябре 2019 года я начала выздоравливать. С этого момента мне спасли жизнь.
Зубрицкий Денис: Интересная у тебя история, Катя. Хотел бы еще затронуть очень важный момент. Как сейчас складывается твоя жизнь после реабилитации?
Екатерина: После реабилитации, как любому человеку, который находился в изоляции, мне было нелегко. На тот момент я не могла сказать, что жизнь – праздник. Но спустя какое-то время определенной работы над собой, взаимодействия с ребятами, которые выздоравливают, находясь в 12-шаговой программе, я ставила себе короткие задачи.
Моя самая первая задача была научиться ладить со своими детьми, с которыми в употреблении я потеряла не то, чтобы коммуникацию, я потеряла даже элементарные чувства. В употреблении я разлюбила своих детей. Я не умела это делать, к сожалению. Я поставила себе первую задачу – наладить коммуникацию с детьми и со своими близкими людьми – мама, отец, двоюродная сестра, которая спасла мне жизнь, ее семья.
На сегодняшний момент я из тех выздоравливающих мам, которые с улыбкой просыпаются с утра, потому что вокруг меня дети, и в этих детских глазах я больше не вижу чувства страха. Для меня это очень большое достижение.
Зубрицкий Денис: Я очень рад, что на сегодняшний день у тебя всё хорошо складывается в жизни. Есть еще несколько вопросов. Хотелось бы услышать от тебя, что такое болезнь зависимости.
Екатерина: Для меня, как человека зависимого, болезнь зависимости – это та история, которая будет со мной жить всю жизнь. Я абсолютно точно понимаю, что даже не потребляя веществ, я могу торчать на чём угодно. Самое первое, что я могу делать в случае, если я выпадаю из зоны комфорта, это торчать в своей голове. Если я с этим ничего не буду делать, рано или поздно я приду к своей старой модели поведения – употреблению наркотических веществ.
На сегодняшний момент болезнь зависимости – это я, это часть меня, с котрой я договариваюсь и просто принимаю ее. В любом случае, Бог сделал так, что я особенный человек, и мне с этим жить.
Зубрицкий Денис: Какие бы ты могла дать рекомендации или советы людям, кто находится сейчас непосредственно в самой проблеме, возможно, родственникам, чьи дети, жены, мужья попали в такую ситуацию?
Екатерина: Когда я была в активном употреблении, мне казалось, что живу. Но это было существование на уровне ада. Пока я находилась в употреблении, я не понимала даже это, что я в аду. Если кто-то из ребят смотрит или слушает этот видеоролик, на сегодняшний момент я точно знаю, что жизнь можно кардинально изменить. Если вы сегодня это смотрите и видите, то Бог оставил вас не просто так.
Если у кого-то есть возможность спасти своего родственника, друга, мужа, ребенка, неважно, как это будет – за деньги, бесплатно, сделайте это и помогите наркоману сегодня остаться живым
Зубрицкий Денис: Спасибо, Катя. Хочу поблагодарить тебя за интересное интервью. Надеюсь, людям будет полезно, внесет какой-то вклад, какую-то лепту.
